Красивый лозунг немецкого социалиста Карла Либкнехта «Главный враг – в собственной стране!» при реализации его на практике тогда, когда «собственная страна» воюет с другой, выливается в банальное предательство: последователи Либкнехта главного врага начинают видеть в их «собственной стране» как таковой. Который раз приходится убеждаться в этом.
После того, как Россия начала спецоперацию на Украине, притеснения русского населения в Прибалтике переросли в его травлю. Гонениям подвергаются как русские, так и все, кто открыто заявляет о поддержке действий России. В Латвии за это грозит тюремное наказание. Одновременно латвийские власти поощряют празднование дня ветеранов латышского добровольческого легиона СС.
Мы помним то, чем гордимся, а то, чего стыдимся, стараемся забыть. Поэтому памятники и мемориалы – это не просто объекты культуры и элементы эстетики пространства. Это – символы сообщества. Это открытое смысловое указание на то, чем это сообщество гордится. Какие же памятники за последние десятилетия появились в ряде соседних с нами стран? Начнём с Украины.
«У дураков мысли сходятся» — гласит русская поговорка. Сегодня она вспоминается в связи с тем, что российские либералы один за другим заявляют: Владимир Путин, вводя в войска в Казахстан, «вообразил себя новым Николаем Первым — “жандармом Европы”». «Он плохо учил историю и не помнит, чем это всё закончилось для Николая», — предупреждает, например, петербургский яблочник Борис Вишневский. Приблизительно то же самое пишут и другие либеральные «знатоки истории», да и всего на свете знатоки.
События в Казахстане в очередной раз заставляют задуматься о политике России в ближнем зарубежье.
Доктор исторических наук, профессор исторического факультета Воронежского государственного университета Аркадий Юрьевич Минаков — один из ведущих исследователей русского консерватизма. Редактор сайта «Родина на Неве», кандидат исторических наук Дмитрий Жвания попросил Аркадия Минакова рассказать о зарождении, становлении, развитии русского консерватизма и его месте в нашем настоящем.
Что такое русский консерватизм? Какое место в его парадигме занимает Санкт-Петербург? Что такое русский консерватизм в петербургской редакции? На эти и другие, связанные с ними, вопросы исследователь консерватизма, петербургский профессор Андрей ИВАНОВ отвечает в беседе с редактором сетевого издания «Родина на Неве», кандидатом исторических наук Дмитрием ЖВАНИЯ.
Об анархистах, марксистах, синдикалистах, фашистах, правых, левых, равенстве и теории элит.
В сентябре 1995 года я возглавил предвыборный штаб Александра Дугина, решившего попытать счастья на выборах депутатов Государственной думы в 210-м округе Санкт-Петербурга. Он зарегистрировался как независимый кандидат, но фактически шёл на выборы от Национал-большевистской партии. В Санкт-Петербурге Дугин подружился с музыкантом-экспериментатором Сергеем Курёхиным, который незадолго до этого заявил о своих симпатиях к НБП.
Осенью 1995 года я начал сотрудничать с газетой «Смена», в которой незадолго до этого вышла статья, автор которой недоумевал, зачем в национал-большевики подались Сергей Курёхин и художник Тимур Новиков. У меня возникла идея взять интервью у Сергея Курёхина, которое сломало бы стереотипное восприятие его как пересмешника-постмодерниста, а заодно вывело бы обсуждение феномена НБП и идей национал-большевизма на новый медийный уровень.
Те, кто в 90-е годы интересовался контркультурой, наверняка помнят Александра Лебедева-Фронтова. Этот всегда одетый в чёрное человек никогда не улыбался, а если смеялся, то исключительно саркастически. Он никогда не был любителем поболтать. Зато он очень громко шумел. Он издавал такие звуки, что спортивные люди падали в обморок, а те, что послабее духом — сходили с ума. Александр Лебедев-Фронтов занимался «шумовым террором».