Ты разослал пресс-релиз? Да. Фидбеки есть?
Такие диалоги сплошь и рядом в российской медиаиндустрии: в редакциях, пиар-агентствах, пресс-службах. Именно так – фидбеки. Не отзывы, не отклики – фидбеки.
Большинство из нас шокированы насилием над русским языком на Украине. Свидомые идиоты изымают из библиотек русские книги, сдают их на переработку, чтобы на вырученные гроши приобрести «сброю», а то и просто сжигают. На территории, которая ещё подконтрольна киевским властям, пытаются вытравить всё, что отсылает к русской или советской истории и культуре. При этом между собой свидомые кретины часто говорят по-русски. Это – шизофрения: выкорчёвывать русское, разговаривая по-русски. Ведь язык – это не просто способ передачи информации, это – матрица мировоззрения.
Но и сами мы наш язык отнюдь не бережём. В чистоте его не держим. Причём над русским языком издеваются в том числе те, в чьи профессиональные обязанности входит грамотное его использование. Я понимаю, что заимствования из других языков неизбежны. Иногда предмет не обозначить иначе, чем на языке оригинала. Взять, например, ноутбук. Не называть же его записной книжкой. Или фортепьяно. Правда, Александр Семёнович Шишков, адмирал, филолог и русский консерватор, называл этот музыкальный инструмент «тихогромом» – (forte – громко; piano – тихо). Но это перебор. В русском языке много галлицизмов (галлицизмы – это не слова из речи украинцев-западенцев, жителей Галиции, как полагают некоторые наши «небратья», а французские слова, которые проникли в другие языки, в том числе в русский). И большей частью они уместны. Те, что были совсем чужеродны, выпали из нашей речи. Так, когда мы хотим указать на то, что кто-то кого-то чем-то неприятно удивил, мы не используем больше глагол «фраппировать» (от frapper – поражать).
Галлицизмы поражали ухо Шишкова. Но за 200 лет мы с ними свыклись. И даже не отличаем порой от родных слов. Но если послушать речь нынешнего «продвинутого» молодого человека, то создастся впечатление, что он приехал откуда-то с Брайтон-бич: не стыд, а кринж, не атмосфера на встрече, а вайб, не влюбиться, а краш в такого-то (on somebody). Какой-то русско-американский суржик, честное слово. Я уже молчу про кейсы, тренинги, комбэки, софт.
Кстати, так говорят герои Эдуарда Лимонова в его произведениях о жизни в США. Это у него сплошные ливинг-румы, а не гостиные, тишотки, а не футболки, зипперы, а не молнии. Может, он так хотел показать речь тех, кто уже перестал быть русским, но ещё не стал американцем. Американский вариант английского в них ещё не вошёл, а русский язык из них ещё полностью не вышел.
Раньше американизмы использовали определённые субкультуры. Например, хиппи. Они ходили в шузах, отращивали хаер, аскали мани на трип. Сейчас же на американо-русском суржике говорят те, кто хочет подчеркнуть свою современность, модность, продвинутость. Коворкинги, краудфандинги, франчайзинги… Стартап – звучит более или менее. Но стартапер? Некоторые считают, что эта мода пришла из программисткой среды. Может быть, компьютеризация усугубила её распространение. Но не более. Так, задолго до того, как компьютер вошёл в каждый дом, в конце 90-х, певица Земфира пела, что ей не нужны чьи-то комбеки.
Корни моды на искажение родной речи в другом. В чём? Да всё в том же желании отделить себя от «этой страны», не разделять её мировоззрение. «Язык, – объясняет немецкий филолог Вильгельм фон Гумбольдт, – есть не просто разменное средство для взаимопонимания, но подлинный мир, который дух внутренней работою своей силы призван воздвигнуть между собой и предметами». То есть язык – это матрица мировоззрения народа. Мартин Хайдеггер доказывал, что каждый народ имеет свой сказ, предназначенный для показа (каза), и именно в этом сказе таится существо языка. Мы есть то, что хотим донести до других. «Язык есть дом бытия», – считал немецкий философ. И если тебе не нравится бытие твоего народа, твоей страны, ты начинаешь корежить их, то есть – твой, родной язык. Вот и всё.
И ладно бы, если бы на тарабарском языке говорили исключительно те, кто всячески стремится отделить себя от «ватников». Нет, власть тоже идёт по этой скользкой дороге. Так, повсеместно, даже в судах, используется слово «фейк» вместо привычного слова «фальшивка». Да, фальшивка – это заимствование из латыни, но давнее, укоренившееся.
Несколько лет назад в Петербурге прошло мероприятие под названием «Форум стратегов: стейкхолдеры будущего». В нём участвовали губернаторы и другие высокопоставленные чиновники. Стейкхолдер – американское слово и понятие. Чёткого смыслового перевода на русский язык оно не имеет. Форум проходил под патронажем (галлицизм) весьма влиятельного человека из либеральной части «элиты». Тогда он занимал важный пост, но недавно ушёл с госслужбы. Видимо, он (или люди из его окружения) полагают, что это мощно – быть стейкхолдером, да ещё будущего. На самом же деле это жесточайшая провинциальность. Рабы, слуги, пытаются говорить на языке хозяина – вот это что. Так это воспринимается.
Когда нация поднимается, она возрождает, развивает свой язык. Когда нация побеждает, завоёвывает новые вершины, слова из её речи проникают в чужие языки. Когда русские взяли Париж, во Франции появились бистро. Когда русские поднялись в космос, весь мир усвоил слово «спутник». 30 с лишним лет назад мы проиграли «стейкхолдерам». И за это время в нашей стране сформировалась «элита поражения», которая большей частью вольно видит в «стейкхолдерах» хозяев её и всего мира.
24 февраля Россия восстала против современного мира. Во многом – по воле её лидера. Который находится в весьма сложных и неоднозначных отношениях с элитой. И это восстание должно найти отражение в нашем языке, а значит – в нашем мировоззрении. Надо очистить наш язык, а, значит, очистить наши мысли и помыслы. Иначе нас вновь покорят «стейкхолдеры».
P.S. Вот я написал «комбек», исходя из того, что по-английски это слово пишется comeback, а мне подсказывают: надо писать камбэк – исходя из произношения слова. Как это всё по-русски….
Текст опубликован на сайте «Родина на Неве» 9 января 2023 года